8 Ноябрь 2007
ХАРИЙС ТУМАНС
Posted by admin under: История Древней Греции .
Две потестарные модели в древней Греции
Предметом обсуждения данного выступления являются две идеологические концепции власти, вернее их понимание в архаической и классической Греции. Синтез такой концепции и принципов ее реализации для удобства называется здесь политической моделью. Таким образом, предпринимается попытка описать названные две модели власти и проследить в общих чертах пути их развития.
С началом классической греческой цивилизации грекам была уже знакома монархическая модель власти в том виде как она представлена у Гомера. Прежде всего, Гомер не мыслит себе другой правильной формы правления, кроме единовластия (Il. II, 204 — 206). Несмотря на некоторые реликты микенской эпохи, гомеровский басилей был лишь слабой тенью микенского владыки, так как он не обладал реальными рычагами власти, а его статус опирался больше всего на его авторитет, личное влияние и поддержку сторонников. Тем не менее, он выполнял важнейшие общественные функции — басилей одновременно руководил народным ополчением, вершил суд и совершал определенные культовые ритуалы. Однако, основное содержание гомеровской модели царской власти составляла ее легитимация, точнее, ее идеологическое обоснование. Суть этой легитимации хорошо видна в тех словах «Илиады», где говорится, что царем является тот, кому «Зевс прозорливый скиптр даровал и законы» (Il. II, 206.). В этом утверждении содержатся две фундаментальные идеи: во-первых, сама царская власть происходит от верховного бога Зевса и является его даром; и во-вторых, законы (themistas), необходимые для реализации этой власти, царь тоже получает от Зевса. Таким образом, возникает вертикальная модель построения власти как таковой. Вершина этой вертикали, т.е. источник власти, помещается на Олимпе, а ее земным воплощением является фигура царя.
Но не только власть и законы дает Зевс басилею, но также почет и славу (Il. XVII, 251). Это, в свою очередь, означает наличие харизмы, которую в данном контексте следует понимать как особую божественную благодать, даруемую божеством человеку (kharis — «красота», «благодарность», «милость», «дар»). Эта благодать проявляется в качествах человека, таких как физическая красота, ум, храбрость, сила и т.д. Такая харизма является обязательным атрибутом любого героя. Басилей же у Гомера — это лучший из героев, из чего следует, что его харизма самая большая. Поэтому власть гомеровских басилеев может быть названа харизматической властью.
На тесную связь басилея с миром богов указывает целый ряд эпических слов и выражений. Поэт очень часто называет царей «богом рожденными» (diogeneis), «богом вскормленными» (diotrepheis) и «богоподобными» (theoeides). Строго говоря, в эпическом языке Гомера эти эпитеты являлись уже больше поэтическими метафорами, чем средством выражения религиозных идей. Тем не менее, их изначальное происхождение было безусловно связано с очень древней верой в особую сакральность или божественность царя. Об этом свидетельствует одно известное место из «Одиссеи», в котором представляется модель идеального царя (Od. XIX, 109 — 114). В этом отрывке нашли отражение отголоски древнейших верований в особую магическую силу царя — жреца, дающей процветание людей и всей природы. Однако, у Гомера уже отчеливо звучат и новые мотивы: в качестве причины благоденствия он указывает не на магическую силу, а на морально — этические качества царя. Основными его достоинствами он называет благочестие. Это означает уже некоторый отход от древней традиции и перемещение акцента из сферы иррациональной мистики в сферу разума и социальности.
В политической сфере идеологические основания власти басилеев составляли две общепринятые в гомеровком обществе идеи. Во — первых, это убеженность поэта и его героев в том, что царскую власть можно «заработать», т.е. завоевать выдающимися ратными подвигами (при этом подвиги есть проявление харизмы). Во-вторых, это общее мнение о том, что царская власть дается басилею с согласия народа (см.: Il. IX, 575слл.; XX, 179слл.; XII, 310-321; VIII, 161слл.; Od. XVI, 375сл., 424сл.). Таким образом, в социальной плоскости народ становится высшим арбитром и источником права.
Вцелом, можно утверждать, что гомеровская модель царской власти целиком опирается на религию и ею же легитимируется. Она предполагает иерархическую структуру общества и ее основным идеологическим основанием является ее божественное происхождение и богоизбранность царя. При этом, однако, религиозный аспект сильно снижается социальными нормативами, которые ставят царский статус в зависимость от личных заслуг и от одобрения народа. Даже в идеологии царской власти на первое место начинает выходить социальный аспект, т.е. идея справедливого правления.
Данную модель почти в таком же виде воспринял и младший современник Гомера — Гесиод (Theog., 82, 97). Но у него гораздо сильнее, чем у Гомера выражены социальные мотивы. Характерно, что Гесиод вообще почти не говорит о царях, но акцентирует саму идею правосудия как такового. Он требует справдливости уже не только от царя, но и от всех членов общества (Erga, 226). Тем самым фигура царя отступает на задний план и уже начинает вырисовываться идея общей ответственности за судьбу своего народа, а отсюда остается всего один шаг до «многовластия».
В архаическую эпоху появилась на свет республика как альтернативная модель власти. В отличие от Европы нового времени, республика в Греции не отрицала монархию, а естественно выростала из нее. Поэтому в Афинах первой была учреждена должность «царя», что должно было подтвердить ее преемственность и верность «обычаям отцов» (Ath. Pol., 3, 2, 3). Вместе с тем, все старые религиозные и социальные представления оставались в силе, но просто возникла новая ситуация, когда вместо одного харизматического лидера править стали несколько таких лидеров.
Самой большой новацией при новой системе стало то, что был выработан механизм регулярной смены политических лидеров, а это было уже первым серьезным признаком начавшейся секуляризации в политическом мышлении. Дело в том, что харизматическая власть дается свыше и никак не регламентируется; она может быть отнята только по воле самого божества, неподвластного человеческому прогнозированию. Новая же власть, как раз наоборот, исходит от самих людей, подчиняется человеческой воле и прогнозируется; она сама определяет сроки полномочий и устанавливает процедуру. Следовательно, в процессе демократизации роль божества в политике постепенно сходила на нет. Политическая модель полисной республики изначально опиралась на два основных принципа: 1) исключение из политики одной господствующей харизмы; и 2) признание равноценности многих харизм, допущенных теперь к управлению государством. Основное содержание новой модели составило новое качество власти, которая вдруг оказалась спущена с небес на землю и попала в руки самих людей.
Однако, победа новой формы власти отнюдь не означала ее безраздельное господство и вечное торжество. Гомеровская религия еще владела умами, а значит, сохранялись и предпосылки для возрождения харизматической власти. И эта модель действительно время от времени воскрешалась. Поэтому всю последующую историю греческих полисов можно представить и как историю противоборства двух потестарных моделей — харизматической и республиканской (правовой). Возрождение харизматической модели произошло в виде появления тиранической власти. Тираны символически восстанавливали гомеровскую царскую власть и не нуждались в юридической базе, т. к. их власть имела божественное происхождение. Поэтому их задачей было постараться представить себя в виде продолжателей дела гомеровских басилеев, с чем они успешно справлялись. Воспроизведение древних образцов составляло саму суть идеологии власти тиранов и определяло их политический и личный имидж. Примеры Килона и Писистрата наглядно показывают, как это осуществлялось на практике. Оба они были харизматическими личностями и свое право на власть обосновывали через религию.
Писистрату удалось представить себя ставленником Афины и всю свою политику вписать в рамки харизматической власти. Его правление знаменует собой кульминацию харизматической власти в архаическую эпоху, ее наивысший расцвет. После смерти Писистрата эта модель власти в классическом виде больше не возрождалась. С началом классической эры началось торжество правовой, республиканской модели. Возникшая же в позднеклассическую эпоху младшая тирания не может быть названа харизматической властью, так как она опиралась уже не на религиозную легитимацию и не на волю народа, а на военную силу наемников. В некотором смысле ренессанс харизматической власти произошел в эпоху Александра Великого, который явил собою удивительный пример харизматического царя. Однако, созданный им тип монархии питался больше соками культурных и политических традиций Востока, чем Греции. Новые правители эллинистической эпохи явили греческому миру новый тип власти с новой идеология царей — богов. Поэтому правильнее было бы говорить не о возрождении харизматической власти в эпоху эллинизма, а о зарождении новой потестарной модели..
Республиканская модель, несмотря на отсутствие идеологии на первых порах, все же сразу оказалась в оппозиции к обновленной харизматической власти, возникшей в архаику. Сначала мы можем проследить только политическое противостояние двух моделей (борьба за власть), а позднее и идеологическое. Первый известный нам пример такого рода дает творчество и деятельность Солона, который был выразителем новой идеологии (Sol., 3, 3, 5 — 6 ; 31 — 32 D). Он провозгласил принцип политической ответственности граждан за судьбу своего города и тем самым положил начало гражданского общества. Солон не только сам всецело следовал этому новому принципу, но и попытался воплотить его в своих законах. Это привело его к решительному разрыву с традициями харизматической власти, от которой он решительно отказался, хотя имел возможность легко ее получить (Arist. Ath. Pol., 5, 3 — 4).
Новый этап противостояния двух политических моделей приходится на время реформ Клисфена. Это был важный повортный пункт, ознаменовавший начало новой политической эры. Самым важным здесь было радикальное изменение отношений политики и религии. Клисфен незаметно свел на нет влияние религии в сфере политики и во главу угла поставил сугубо прагматические соображения. Столь серьезное изменение в отношениях политики и религии повлекло за собой радикальную перемену в самой концепции власти, которая сейчас уже окончательно спустилась с небес и стала полным достоянием людей. Новое качество власти впервые было отрефлектировано Геродотом, который обозначил новую власть как власть «посередине», т.е. среди самих граждан (Hdt., III, 142, 3). Это не власть свыше, данная кем — то из богов и осуществляемая кем — то сверху, а власть самих граждан, та власть, что находится в их руках. Случившуюся перемену еще задолго до Геродота отразило новшество в терминологии: на смену старому понятию thesmos, означавшему обычай, как инспирированное божественной волей установление, пришло понятие nomos — «закон, установленный, правильный порядок». Это значит, что совершился переход от священного, данного богами закона, к закону профанному, как продукту человеческого разума. Этот переход стал возможен благодаря появлению еще одного понятия — «равноправие» (isonomia). Есть основания полагать, что термин «исономия» был уже известен во времена Клисфена и что благодаря его реформам идея равенства была затем распространена на весь гражданский коллектив.
В классическую эпоху, несмотря на победу республиканской формы власти, противостояние двух политических моделей явно или неявно продолжалось. В идеологии демократических Афин основной пафос состоял именно в противопоставлении свободы и равноправия при демократии рабству и неравенству при тирании (Hdt., III, 80слл.; V, 78; Thuc., II, 36 — 45; Plat. Menex., 236b — 241e; Eurip. Heraclid., 182сл., 403 — 457). Харизматическая власть в это время превратилась в настоящее пугало демократии, для которой не было теперь большего зла, чем тирания. (Aristoph. Vespae, 488-490, 493слл., 502). Однако, несмотря на победу демократии и антитираническую пропаганду, тень харизматической власти все время была где — то рядом. В Афинах постонно появлялись харизматические лидеры, четолюбивые амбиции которых приводили их к конфликту с полисом. Тем не менее, никто из харизматиков демократической эпохи не отважился порвать с полисом и переступить грань, отделявшую гражданина от тирана.
В эпоху кризиса полиса тяжелые времена настали для всех республик, в том числе и для афинской демократии, которую наряду с прочими бедствиями тяжело поразил недуг коррупции. Кризис и коррупция подрывали принцип легитимности власти. Стало ясно, что полисная модель республики изжила себя и тогда созрели предпосылки для нового воскресения харизматической власти и она действительно в какой — то мере воскресла, но уже не в прежнем виде, а в виде настоящей монархии восточного образца.
